"... Приказали отцу делать табуретки из икон". Воспоминания Николая Тихоновича Мамаева

Из воспоминаний Николая Тихоновича Мамаева, сына Тихона Ивановича Мамаева. Опубликовано в 2009 году на сайте "Статус Карабалык. Интернет газета":

".. В 1931 году стали громить церковь в посёлке. Люди упросили отца поместить церковное имущество в передней комнате нашего большого, двухкомнатного саманного дома. До осени 1932 года всё было спокойно. А с августа-сентября начались «визиты» чекистов и активистов сельсовета. Они описывали имущество церкви и приказывали отцу делать из икон табуретки. На что отец отвечал: «Вы хоть сейчас меня убейте, делайте со мной что хотите, но до икон я даже пальцем не дотронусь!» В ноябре приехали в третий раз уговаривать отца. Отец опять отказался отдать кресты и иконы. До сих пор помню его в ту минуту. Он стоял у печки, на плечи накинул барчатку – длинную, отделанную белой смушкой шубу. Тогда они забрали его с собой. Мы видели в окно, как отец в свой барчатке сел между двоих в сани-кошелку, и его увезли. Мама плакала. Ждали вечер и всю ночь – нет нашего бати. Утром мама посылает меня в сельсовет узнать, где он. Захожу, за столом сидит парень лет 20-25 в белой гимнастёрке, опутанный ремнями, на правом боку кобура с наганом. - Чего тебе нужно? – спрашивает. - Отдай моего тятю! – отвечаю. - Иди домой, скажи мамке, пусть сама придёт. А комната была спешно перегорожена примерно пополам досками от пола до потолка, в одной половине, как я понял сельсовет, в другой – тюрьма. А там много людей. Собрался идти, как отец подзывает к щели в перегородке: «Скажи маме, что меня арестовали». Пришел и маме всё рассказал. Она собирает что-то в узелок и горько плачет, а мы с братом, ни разу до того не видевшие её плачущей, ничего не понимая, жмёмся к ней и просим: «Не плачьте, мама!» …А как стемнело, какие-то люди приехали в наш двор на санях. Ночь была лунная, снег во дворе, и всё видно, как днём. Они открыли погреб и стали забирать всё, что там было: капусту в бочке и весь зимний припас. Мама взяла топор, бьёт им по полену и громко кричит: «Батько, батько! Выйди! Из погреба всё крадут!». Но ведь те люди наверняка знали, что отца нет и спокойно продолжали грабить нас. А может, и под дверью кто стоял на улице на всякий случай… Утром мама пошла посмотреть погреб, пришла, бедная, и в рыданье упала на лежанку к бабушке нашё слепой, меня с братом к себе прижала и рыдает: «Дитки, дитки, що ж нам теперь робыть? Всэ ограбылы… Пропали теперь мы!» Я оделся и тоже посмотреть погреб – там было пусто. Потом приехали несколько подвод, стали выносить церковное имущество. Забрали всё… А для нас начались страшные голодные дни. Мама приносила жмых, то есть то, что оставалось от выжимки семечек подсолнуха – большие такие, круглые, желтоватые диски. Меняла этот жмых у казахов на одежду, да нам из него оладушки пекла. Разжуёшь их, начинаешь глотать, а они не лезут, горло дерут. Мы плачем, отказываемся, а мама уговаривает есть, а то, мол, с голода умрём и нас в землю зароют. Я до сих пор, как вспоминаю те оладушки, чую боль в горле…".

Прим. Мамай Тихон Иванович проживал в п. Смирновский Федоровского района Кустанайской области. Был церковным старостой.  21 ноября 1932 года арестован органами ОГПУ. Предъявлено обвинение в том, что «занимался антисоветской агитацией» во время Богослужений, и в «невыполнении твердого задания». 05 января 1933 года осужден тройкой ПП ОГПУ (по статье 58-10, ст.61 часть 2 и ст. 73). Приговорен к 10 годам ИТЛ. Наказание отбывал в Карагандинской области. На фото его сын, Николай Тихонович Мамаев.